Старики говорят, что морозный февраль к ранней и теплой весне. Это хорошая весть. Холода уже надоели, да и длинная все-таки в наших широтах зима. Впрочем, не столько зима длинная, сколько лето короткое. Долгого настоящего тепла мало.
Вот уже солнце стало пригревать. С крыши капнуло. Дни пока солнечные, никаких февральских метелей, хотя снегу даже в поле немного. Наста совсем нет.
Снарядил тут старенькие лыжи, решил попытаться пробиться по своему деревенскому маршруту. От садоводства у города началась широкая охотничья лыжня, припорошенная снегом. Идти легко. Звериных следов много. Лоси, кабаны, зайцы, хори, куницы, белки, все отметились на снежном покрове. Мало лисы, видимо мор. Такое периодически происходит. Хотя корма для средних хищников полно – снег неглубокий, в нем множество мышиных отдушин.
Долго иду по просеке в подъем. В одном месте еле успеваю заметить метнувшуюся впереди через лыжню огромную живую массу в бурунах снега. Кабан. Вырыл себе окоп под елкой и лежал с ночи. Подпустил довольно близко.
Лыжня по пути ветвится, но я пока придерживаюсь выбранного направления. Дохожу до просеки газопровода и все - дальше человеческого следа нет. Лыжи у меня хотя и не беговые, широкие, но по пушистой целине идти тяжко. К тому же сапог на левой лыжине начинает периодически выскакивать из полужесткого крепления. Возвращаюсь на лыжню, спускаюсь на полкилометра обратно и ухожу по ответвлению влево. Уже этим путем дохожу до газопровода и снова облом – дальше хода нет. Обедаю из термоса, пью чай, сначала обжигающий, но мгновенно остывающий на морозе.
Решаю возвратиться на километр к руслу лесной речки, присмотреть место для сооружения кормушки для лосей. Вернее, не кормушки, а лотка из веток с козырьком от дождя для кусков соли-лизунца. Любимое и необходимое лакомство копытных. С осени в разливе русла и вдоль него наблюдал огромное количество сваленных бобрами стволов осины. Большинство уже были обглоданы до белой древесины лосями. Вот такой симбиоз. Скорее паразитирование лосей, потому что выгоды для бобров не видно никакой. Лоток хотелось разместить так, чтобы можно было самому подойти по возможности скрытно и понаблюдать за животными, сделать фотографии.
Добираюсь до берега, продираюсь сквозь ельник. На месте прихожу к выводу, что наилучшим местом для лотка будет открытое пространство между рукавами речки на крупных стволах старой ольхи. Не очень далеко от лесной тропы.
Единственно есть опасение, что при нынешнем разгуле браконьерства, полной свободе для разбоя в лесу концентрация животных у кусков лизунца привлечет людей с нездоровой психикой тяги к убийству. Раньше при строго определенных законом сроках охоты на тех или иных животных, звери инстинктивно привыкали к тому, что в определенный период они должны быть очень осторожны и избегать любых встреч с человеком, в другое же время могут кормиться и передвигаться относительно открыто. Это всегда чувствовалось в лесу. В периоды охотничьего межсезонья зверь зачастую не убегал от человека, был до смешного любопытен. Интересно, что такое было даже во время воспитания животными своего потомства.
Сегодня другие времена. Стреляют с дорог прямо из автомобилей, гонят зверя на внедорожниках, слепят в ночи мощными фарами. Самое поганое, что теперь стреляют почти в любое время года – разрешения на сроки охоты дают на усмотрение местной власти.
Буквально на днях в конце первой декады февраля, вышагивая по местной дороге, укатанной лесовозами, в одном месте заметил свежую торную тропу в ближние заросли крупного ольховника и осинника, росших вдоль русла ручья. Пройдя несколько шагов, понял, что по ней тащили на себе тяжелый груз, с которого капала кровь. Метров через пятьдесят, поднявшись на крутой противоположный берег ручья, под елью обнаружил следы преступления. Там лежала шкура, голова, внутренности молодого лося. Горбатый нос быт отрублен – видимо, деликатес вместе с языком. Какая-то хищная птица потащила ноги с копытами и они валялись чуть в стороне. Утоптанный снег вокруг был перемешан с кровью. Странно, что брошенный ливер никем не был тронут.
И еще на расстоянии пары километров дороги видел слегка припорошенные снегом глубокие человечьи тропы в ближние перелески, множество следов от широких охотничьих лыж. Видимо, там тоже происходили аналогичные расправы.
В этом же самом месте ровно год назад я наблюдал такую же картину, такую же кучу останков убитого зверя. Только лежала она почти у самой дороги. Кто-то позвонил в милицию. Результат был нулевой. Местная власть своего отношения к таким фактам никогда публично не высказывает. В двух местных газетах, на двух местных телевизионных каналах, в нескольких интернетовских форумах местного сообщества не только дискуссий, но осуждений подобных фактов никогда не бывает. Вообще все, что происходит в лесу, с природными ресурсами, публичному сколько-нибудь принципиальному обсуждению не подвергается. Это табу по молчаливому согласию всех.
Комментариев нет:
Отправить комментарий